Лепестки магнолий

Кадр из картины «Лето замёрзших фонтанов»

В главный конкурс фестиваля «Движение. Вперед» собраны ленты исключительно о нашей текущей действительности, посвященные исключительно рассказу о наших молодых современниках, нащупывающие новый язык для описания новой реальности и часто предъявляющие новых для нашего экрана героев. Это картины, снятые в самых разных форматах и жанрах - от молодежной эротической драмы до европейского "фильма-магнолии", от жесткого криминального нуара до театральной стилизации, следующие в фарватере "азиатского экстрима" или выполненные в характерной для русского искусства традиции "критического реализма".

Материя «Лета замёрзших фонтанов» Вано Бурдули (среди продюсеров этого грузинского фильма - Сергей Сельянов, Наталья Дрозд) — очень тонкое кружево самых разнообразных деталей и обстоятельств, в плетении которого нет ничего лишнего. Или, наоборот, всё лишнее — как в жизни, состоящей из как бы не связанных друг с другом деталей. Режиссёр этой по видимости простой и ясной картины мастерски связывает воедино обстоятельства существования двух десятков персонажей, живущих в одном грузинском дворике — но вместо прозы у него получается чистое и прозрачное философское стихотворение о любви, жизни и смерти. Картина одновременно наследует и традиции грузинского кино с его сценками из жизни колоритных дворовых персонажей, и более современному формату ансамблевого «фильма-магнолии».

Кадр из фильма "Городские птички"

По похожему принципу организован фильм Юлии Белой «Городские птички», только местом притяжения героев является молодежный хостел, где работают или околачиваются три главные героини едва за 20, обменивающиеся друг с другом и зрителями рассказами о незадачливых своих любовях, неизбежно связанных с ними разочарованиями и прекраснодушными надеждами на счастливое будущее. Порхающие там и сям персонажи (сыгранные ансамблем, едва ли не полностью состоящим из молодых звезд «Гоголь-центра»), собственно, и являются теми самыми птичками из названия. Хотя есть и всамделишные — их заключает в неволю с целью продажи и последующего употребления в пищу зловещий бродяга-китаец, вписанный в эклектичную московскую городскую среду так же легко, как, допустим, в лондонскую или нью-йоркскую. Впрочем, и действие самого фильма, практически без поправок, могло разворачиваться в этих или любых других мегаполисах или столицах.