Петр Зайченко: «Главное, когда тебя любят дома»

Фильм «Сибирь. Монамур», снятый еще два года назад, наконец-то смогли увидеть российские зрители. Этому предшествовал прокат во Франции и участие картины во всех крупных российских и европейских фестивалях. Работа завоевала признание и в мире, и в России, получила 27 наград. Но, по словам Петра Зайченко, самое волнительное было представлять картину в Волгограде, своим друзьям, соседям, приятелям. Их критика дороже всего.

Перед показом фильма актер пообщался с журналистами. На пресс-конференцию он принес несколько статуэток и наград за выдающуюся актерскую работу в фильме «Сибирь. Монамур».

- Это в Смоленске я получил приз «Золотой Феникс» за лучшую актерскую работу имени Папанова. Приз имени Александра Абдулова в Ханты-Мансийске, фестиваль «Дух огня», тоже за лучшую режиссерскую работу. И приз Михаила Ульянова «Московские премьеры, - говорит актер, расставляя на столе статуэтки и грамоты. - Вообще у меня призов столько скопилось, что в старости на цветной металл сдам, что-нибудь заработаю. Мне сегодня было тяжело все это тащить, потому что и нога не та (указывает на бадик). Почему нога не та? У меня часто спрашивают: как в России кино снимают? Я отвечаю: как воюем, большой кровью. Видите шрам? Это не грим, это травма, полученная на съемках «Мусульманина», рука разрезана - «Такси Блюз», нога разрублена - «Гроза над Русью».

О ЛЮКЕ БЕССОНЕ И КРИЗИСЕ

На афишах написано: Люк Бессон представляет фильм Славы Росса «Сибирь. Монамур». Расскажу, почему так вышло. Слава Росс давно написал сценарий, нашел деньги, и, может быть, ему бы их хватило, если бы он не был таким принципиальным. Сначала предполагалось снимать тайгу вокруг Екатеринбурга. Сами понимаете, Москва - Екатеринбург - одно расстояние, даже по билетам, а Москва - Красноярск, куда мы влезли, где горы Саяны, это уже совсем другое. Нашли в глухой тайге место, вырубили его для этой деревни Монамур. Построили там все для съемок. Но строили летом, а снимали осенью и зимой. А дороги-то нет! Получилось, что дорога тоже за счет бюджета фильма. Какой бюджет выдержит? А фильм, предполагалось, будет недорогой. Там нет армий, техники, спецэффектов, там люди. Снимали в 2008 году, когда был кризис. Деньги кончились, нечем было людям не то что зарплаты, даже суточные платить, вывезти в Москву труппу не за что было. Фильм остановился. Слава Росс смонтировал, что успел снять, и поехал во Францию. Показал нескольким продюсерам, в том числе Люку Бессону, ему понравилось, и съемки продолжились. В итоге получилось: Люк Бессон представляет. Но они люди деловые, поэтому сказали: сначала прокат во Франции (наверное, хотели отбить хоть какие-то деньги), а потом в России. Поэтому мы фильм увидели так поздно. И у нас со Славой Россом даже диска не было. Давали засекреченный диск только для фестивалей.

На съемках «Сибири» Петр Петрович очень сдружился с юным актером Мишей Процько, который называл его дедом.

О РАЗДЕЛЕНИИ ТРУДА

Недавно вернулся с показа фильма в Омске. Вообще презентация фильма идет во многих городах. И Слава Росс делит наши поездки: «Петрович, я в Рио-де-Жанейро, а ты в Мичуринск. Или: «Я в Нью-Йорк, а ты в Тамбов». Все справедливо, каждому свое. Честно говоря, я и не хочу. Я не пижоню. Одно дело ехать на два месяца сниматься в кино, жить в Испании, Бельгии или во Франции. А это дело очень быстрое, одним словом, тусовка. Прилететь на два дня. Из Волгограда это сложнее: визы добиваться долго, дохромаешь, не успел поклониться и назад уже лететь.

О ВНУКАХ В ЖИЗНИ И В КИНО

Я горжусь своими партнерами. Не могу рассказать о Мише Процько, который играет моего внука в фильме «Сибирь. Монамур». Так сложилось, что в жизни у меня два внука, а в кино - это уже четвертый. И с ними работать не так, как со взрослыми. Со взрослыми мы можем сойтись, как два профессионала, подружиться, как с Гармашом, или просто сделать перед камерой то, что нам скажет режиссер. Но если с профессионалами так можно, с детьми так нельзя. На съемках я все время был с Мишей и с его мамой. После 12-часового рабочего дня я ужинал всегда с ним, у нас как семья уже такая была. И вдруг он говорит: «Пусть дед сегодня с нами ужинать не садится». Мама Ира ему говорит: «Миш, ты чего, ты ведь сам всегда говоришь, дед хороший, вы дружите». «Он в любимую собаку стрелял!». Мама пыталась ему объяснить, что мол, это фильм, и Мишка весь сценарий знает, что уже завтра дед будет ее купать, послезавтра спасать. «Вот когда будет купать и спасать, тогда пусть ужинать и садится, а сегодня нет». Вот такие они принципиальные дети.

Мой настоящий внук учится на 3-м курсе университета на социального работника. Если я ему плохо макароны сварю, он говорит: «Дед, я буду чиновником, пенсию тебе понижу». Я, кстати, рэп знаю и исполняю не хуже него.

О ДРУЗЬЯХ

У меня много друзей в актерской среде, с которыми мы подружились на съемках. Но с медийными лицами очень сложно дружить. Вот, например, со Ступкой мы сдружились после съемок в фильме «Дом». У нас с ним по вечерам семинары были: я ему русскую литературу, он мне украинскую преподает. Я еще согласился в этом фильме сниматься, потому что там Гармаш в главной роли, с которым я тоже дружу. Думал, наконец-то пообщаемся, давно не виделись. Бесполезно. Он приезжает с аэропорта, разговаривая сразу по двум телефонам, и тут же на площадку. Оттуда он сразу в аэропорт в «Современник» спектакль играть. Некогда, ничего некогда, хоть переписывайся. За что я люблю большие фестивали, например, как в Выборге, «Окно в Европу». Если уж они приехали, они в этой гостинице, и никуда из нее уже деться не могут, как с подводной лодки. Спускаешься в ресторан и общаешься, разговариваешь. С Артуром Смольяниновым дружу, он меня все время дедом называет. Когда приезжаю в Москву и есть свободное время, они всегда дают мне контрамарки на свои спектакли, я их уйму пересмотрел уже.

О КИНОТАВРЕ

Меня теперь не стали приглашать на «Кинотавр». Однажды меня там спросили: «Чем отличается старое, прежнее кино и сегодняшнее? Говорю, тут не надо быть киноведом. Раньше у нас какие были комедии? «Волга-Волга». А сейчас «Ширли-Мырли». Раньше про шахтеров какое кино снимали - «Большая жизнь». А теперь «Последний забой». Раньше у нас был Вертинский, а теперь Шуфутинский.

О ПЕНСИИ И СЕРИАЛАХ

После «Сибирь. Монамур» я попал в сериал. Потому что честно вам скажу, на пенсию не проживешь. 64 серии. Называется «Девичья охота». Снимался он для первого украинского канала, сейчас у них идет вовсю. Приглашали меня оригинально. Креативным продюсером был тот, с которым мы в «Доме» работали, Саша Назаров. Он, видимо, скомандовал, чтобы меня пригласили, потому что я давно не помню, чтобы у меня был кастинг. Сразу зовут на роль. Хорошо, согласился. Прошу: пришлите мне хоть на первые три съемочных дня текст. Говорят: «Петр Петрович, вы не обижайтесь, но первые три дня вы в коме лежите». Я и не обижаюсь. Готов 64 серии лежать. Говорить ничего не надо. К тому же в наморднике лежишь, можно и выглядеть как угодно. Я приехал, полежал в коме, прошу отпустить меня домой, мол, дача, яблоки опрыскивать надо. Говорю, может, я помру в следующей серии и все? Но я понравился продюсерам, и мне придумали новую линию: я должен «замутить» с лечащим врачом и жениться на ней. Так до 64-й серии и снимался.

О САМОЛЕТАХ

Летать приходится часто. Но я не люблю летать, потому что халтурят ужасно. Мало того что раздевают без конца. Еще и задерживают рейсы. Если билетов продано мало, они весь день собирают пассажиров разных рейсов и вечером отправляют, а пеняют на погоду в Волгограде. Прилетаю - у нас ясно, солнечно. Просто собирают всех в кучку, чтобы выгодно было. Компания за компанию не отвечает. Летишь с пересадкой, Красноярск - Москва - Волгоград. Опаздывает красноярский рейс, из-за этого опаздываю на волгоградский. Билет заставляют заново покупать. А тот сдать невозможно, так как покупал его в Красноярске.

О КИНО В РОССИИ И ЗА ГРАНИЦЕЙ

А у нас актеру платят только за то время, какое он в кадре. Если нет бензина, гримера или пленки - это не оправдание и артисту ничего не заплатят. В Европе если подписал договор, покупают фактическое время, а не съемочный день. Он как арестован полтора или два месяца. Это преимущество.

О ПАРТНЕРШАХ

С партнершами еще сложнее работать, чем с детьми. Это дело вообще очень тонкое. Если у вас интимная сцена, то ни в коем случае нельзя, чтоб это было на самом деле. А то женская натура такая, она в кадре скажет: «Боже, у нас же в гостинице не так было». А я ей должен сказать: «Дура, в гостинице мы с тобой были, а это персонаж с персонажем».

О СЛАВЕ

Вообще меня не узнают. Еду я как-то в трамвае в родном Волгограде. Тогда у нас, у старых людей, появились социальные проездные. У меня с собой не было паспорта. Я даю кондуктору билет, там написано: Зайченко Петр Петрович. Она: «А удостоверение личности?». Так и выгнала меня из трамвая. Или, например, мой друг Владимир Овчинцев зовет меня в гости, чай попить в облдуму. Но я не люблю туда ходить. На входе обязательно полицейский спросит: Кто? По какому делу? К кому? И что, я в 68 лет буду стоять распинаться, что я в кино снимаюсь? Но то, что меня не узнают, это еще и особенное качество актера. Однажды снимался с актером Олегом Борисовым. Он на меня долго смотрел, потом сказал: «Снимать тебя будут, сколько проживешь. Но узнавать тебя нормальные люди никогда не будут». Я, было, обиделся, но он пояснил, что есть такое свойство - я на экране совсем другой.

ОБ АВТОРСКИХ ПРАВАХ

Почему мы, старые российские актеры, не защищаем свои права, позволяем скачивать и не получаем денег от прокручивания фильмов? Например, Депардье и другие получают с проката проценты. Да все просто: у нас естественное желание, чтобы увидели нашу работу, и не только киноведы, но и простые люди. Для меня самое главное, чтобы меня любили дома.