Памяти «Русского Букера»: закрылась одна из старейших литературных премий страны

«Русский Букер», награда за лучший роман на русском языке, просуществовавшая четверть века, – умерла

Фото: Иван ВИСЛОВ

Джига-дрыга на букеровских костях

Лето – нелитературный сезон. В это время у премий наступают затишье. Писатели собирают грибы и подсчитывают свои шансы просочиться в шорт-листы. Нынешнее лето разрушило тренд. На днях было объявлено, что «Русский Букер», награда за лучший роман на русском языке, просуществовавшая четверть века, – умерла, поскольку руководство премии не может найти денег на продолжение нового сезона. Казалось бы, нужно погоревать: престижная премия, кучу кого наградила. Однако, вопреки всем подобающим приличиям, литературная общественность устроила на костях почившего джигу-дрыгу. Статьи о том, как плох и вреден был «Букер», появились повсюду и сразу. На радостях коллеги по цеху отказали секретарю премии даже в приличествующем случаю самоутешении. Пока Игорь Шайтанов говорил о том, что место «Букера» «никогда не будет занято», добрые литколлеги принялись с жаром уверять в обратном: да ладно вам – «не будет занято». Уже занято, Игорь Олегович.

Как заявил в интервью «РГ» секретарь премии «Национальный бестселлер» Вадим Левенталь, катастрофы в исчезновении «Букера» никакой особой нет. «Букер» лично ему, Вадиму Левенталю, напоминал сильнопьяного человека, который изредка поднимал голову, чтобы изречь нечто «невнятное, предположительно скандальное», а потом снова заснуть. Примерно в том же духе высказался книжный обозреватель Константин Мильчин, назвав закат премии закономерным итогом и отметил, что лауреаты премии были примечательны прежде всего как писатели, из-за которых не дали премию более достойным писателям. Внести равновесие и приличие попыталась было Майя Кучерская, затеяв на своей странице в ФБ разговор о том, что хорошего принес литературе «Русский Букер». Однако почин не встретил поддержки. Честно говоря, и я бы и не написала этот текст. Но возмущение по поводу плясок на еще не остывших костях оказалось сильнее.

Скандальная слава

Мысль о том, что нянька уронила «Букера» в раннем детстве, – появилась уже в первый год жизни награды. Скандалище, именуемое в народе «обломали Петрушевскую», произошло в 1992 году, когда по центральному телеканалу сообщили, что престижную награду получила Людмила Петрушевская за роман «Время ночь». Спустя несколько часов новость опровергли. Выяснилось, что судьи выбирали между Петрушевскй и Владмиром Сорокиным, но в итоге победу присудили малоизвестному и непризнанному Марку Харитонову за роман «Линия судьбы или сундучок Милашевича», главный герой которого – гений, спрятавшийся в провинции от плохого времени. Журналисты негодовали, оправдывая свою ошибку: ну какой еще Харитонов, когда в списках Петрушевская? Члены жюри «Букера» резонно возражали: премия дается не за имя, а за роман. Но на самом деле здесь отразился многажды критикуемый впоследствии букеровский принцип: при равнозначности выбора между двумя претендентами решает не жребий. Награда достается третьему, компромиссному варианту.

Людмила Петрушевская за роман «Время ночь» премию не получила

Фото: Виктор ГУСЕЙНОВ

Бомбой 1997 года стало непрохождение в шорт-лист романа Виктора Пелевина «Чапаев и пустота», заведомо считавшегося победителем года. Ситуация напоминала первый скандал «Букера», ведь до объявления шорт-листа пресса уже успела объяснить читателю, что из списка должно победить. Тогда награду получил неизвестный Анатолий Азольский с романом «Клетка».

Страшно ругались в 2000 по поводу «Взятия Измаила» Михаила Шишкина. А уж когда в 2007 году награду взял математик Александр Иличевский со своим «Матиссом», тут уж даже давний друг премии критик Александр Немзер вдрызг разругался с «Букером» и не оставил на нем камня на камне.

Вообще в истории премии удивительным образом совпадает так, что самые громкие скандалы всегда оборачиваются поисками нового спонсора. Так было в 2005 году, когда случился знаменитый «крик Аксенова». Во время обсуждения шорт-листа, шестидесятник настойчиво продвигал роман Алексея Наймана «Каблуков», чем сильно раздражил остальных членов жюри. Объединившись против Аксенова, судьи назначили лауреатом молодого ростовчанина Дениса Гуцко с романом «Без пути-следа». В итоге все СМИ красочно расписали, как некрасиво и громко Аксенов наорал на лауреата. Пикантность ситуации усугубилась объявлением о поисках нового спонсора.

Та же ситуация повторилась в 2010 после знаменитого «афедронного скандала». Премия вновь осталась без спонсора, но члены литтусовки принялись «поздравлять» награду «с ее концом» вовсе не поэтому. Роман «Цветочный крест» Елены Колядиной очень льстил интеллекту любого критика. Любители печатного слова обнаруживали в нем и зацветшую при Алексее Михайловиче картошку, и неправильное употребление исторической грамматики, и эротические перлы типа пресловутого «в афедрон не давала». Симптоматично, что в третий раз «Букер» лишился денег в 2017 году, вместе с победой спорного романа «Убить Бобрыкина» никому неизвестной художницы Александры Николаенко. Критики назвали роман бессмысленным подражанием Саше Соколову, а Константин Мильчин выразил уверенность, что книга запомнится исключительно тем, что благодаря ей не получил премии качественный роман Михаила Гиголашвили «Тайный год».

Тайный скандал

По странному стечению обстоятельств и нынешний год тоже ознаменовался скандалом, который, однако, оказался задвинут на второй план смертью самой премии. Всплыла история 1996 года. Тогда награду присудили Александру Морозову за эпистолярный роман «Чужие письма» и это решение раскололо жюри. Экс-министр культуры Евгений Сидоров заявлял, что настоящий победитель – Ирина Полянская и ее «Прохождение тени». Изящный и хорошо написанный роман Полянской о музыкантах мог (и должен был) претендовать на большое будущее, впрочем, как и сама автор – на большую литературную карьеру. Но заслуженного «Букера» Ирина Полянская так и не получила, карьеры не сложилось, а вскоре она умерла от рака.

Роман Александра Морозова «Чужие письма» оказался в центре скандала

В этом году муж Ирины Полянской Владимир Кравченко потребовал пересмотреть итоги «Букера». Кравченко раскопал, что в далеком 1996 премию вручили… за плагиат. «Чужие письма», получившие награду, не были написаны Александром Морозовым. Это были настоящие письма, которые нашел на развалинах останкинского дома «СМОГист» Владимир Алейников и передал своему другу Морозову, который впоследствии опубликовал их под соусом самостоятельного литературного произведения. В поисках справедливости Кравченко обратился в зарубежный «Букер». По словам Владимира, англичане взяли ситуацию на рассмотрение и возможным итогом, помимо восстановления справедливости, может стать запрет на использование названия «Букер» в России.

Работа над ошибками

Критики спорили по поводу каждого награждения «Букера». На вопрос корреспондента «КП», готово ли руководство премии признать свои ошибки, литературный секретарь «Букера» Игорь Шайтанов назвал два случая несправедливых решений. Первый – неприсуждение награды Ирине Полянской: «Окажись Полянская победителем, ее имя в литературе получила бы больше заслуженного внимания». Второй – проигрыш Маргариты Хемлин. «Конечно, в 2010 году должен было победить ее роман «Клоцвог», – отметил Шайтанов.

История Маргариты Хемлин не менее печальна, чем случай с Полянской. Талантливая писательница, посвятившая свое творчество описанию еврейских местечек Украины, претендовала на «Букера» с романом «Клоцвог», однако после долгих споров уступила Колядиной. Как объяснял потом Шайтанов, «думалось, что у Маргариты еще много времени, что она молодая и обязательно получит свое». В расстановку снова вмешалась судьба. Не получив ничего, Хемлин скоропостижно умерла.

В чем главная проблема

В чем конкретные проблемы «Букера»? Критики называют несколько. Это и принцип судейства: когда судьи не могут сойтись на сильных фигурах, они «запускают сюжет усреднения». Это и нелепое, по мнению членов литпроцесса, соперничество с «Большой книгой», – лауреаты Большой книги сразу же теряют шансы на получение «Букера». Это и «отсутствие внятной концепции» и странный состав жюри, в которое могут войти, скажем, поэт Олеся Николаева, русист Максим Кронгауз или музыкант Владимир Спиваков. В итоге разнобой и вкусовщина судейской коллегии формирует общую непредсказуемость результатов.

Впрочем, не нужно обладать особой проницательностью, чтобы понять – основные претензии обращены к букеровскому литературному секретарю. Критик Игорь Шайтанов и по совместительству главный редактор журнала «Вопросы литературы» – фигура неоднозначная. Недругов у критика немало, в том числе и упомянутые молодые обозреватели, которых Шайтанов не слишком деликатно именует «вездесуйтисами». Как отметил Глеб Морев в комментариях к посту Кучерской, тот факт, что Шайтанов вошел в конфронтацию «с большей частью литераторов, заставлял искать членов жюри во все более сомнительных стратах». Результат – и «комические» награждения и закрепившееся за «Букером» звание «нечесаного фрика».

Кстати, по случаю закрытия премии от Шайтанова ждали большего, чем просто «сожаления» относительно происходящего. Так, по словам Майи Кучерской, было бы логично и уместно рассказать о роли и месте «Букера» в литпроцесе, чего, однако, не последовало, а зря. Букеру есть что сказать в свою защиту, и суть обвинений его не так однозначна.

Слово в защиту

То ли я принадлежу к числу тех редких «букерофилов», которым действительно жаль потери награды, то ли дело в том, что я не испытываю претензий личного свойства к Игорю Шайтанову. Но не жалеть об исчезновении премии я не могу. Заслуг у нашего «Букера» много и не видеть их – по меньшей мере странно. Взять хотя бы то, что «Букер» – единственная крупная литературная премия, активно вовлекавшая молодежь в литературный процесс. Не секрет, что обучение в вузах на филологических специальностях идет с огромным отрывом от текущей литературной ситуации и преподавание современной литературы зачастую заканчивается где-то на Ирине Денежкиной и Валерии Нарбиковой. Так что незнание выпускником филфака текущей литературной повестки – это норма. Учреждение проекта «Студенческий Букер» давало возможность студенту приобщиться к сегодняшнему дню. Через «Букер» студенты сами становились членами жюри, выбирали альтернативного лауреата премии. Проект зажил своей жизнью, его подхватили многие вузы и даже перестроили программу современной литературы «под Букер». Обязательные к прочтению списки книг по курсу современной литературы формировались из произведений лауреатов «Букера». На занятиях учащиеся занимались не расплывчатыми абстракциями, а изучали содержимое «шортов» и «лонгов», выбирая своего претендента на победу. И если кому-то не жаль большого «Букера», то уж «Студенческий» точно заслуживает добрых слов. Это была одна из немногих возможностей для студента филфака приспособить куда-то (кроме работы в Макдональдсе) груду мертвых знаний, оторванных от практики.

Еще одной формой работы с молодым поколением стало вовлечение молодых писателей в премиальный процесс. Первой из крупных литературных наград именно «Букер» стал выводить в «большую литературу» участников форумов молодых писателей в Липках. Так началась литературная судьба Захара Прилепина, Дениса Гуцко и Александра Снегирева.

И уж если не живет село без праведника, то литпроцесс точно долго не протянет без «нечесаного фрика», который может позволить себе говорить, что угодно. И хотя все уже рассудили, что место «Букера» как «нечесаного» будет занято хотя бы «Нацбестом», это не совсем верно. Хотя бы потому, что известна пристрастность, особая любовь «Нацбеста» к издательству «Лимбус-пресс». Как справедливо отметил петербургский филолог Андрей Аствацатуров, «проблема наших премий состоит в том, что они являются частью лобби, частью тусовок и компаний». Сегодня желающим получить премию – предпочтительно «быть в некой тусовке или издаться в определенном издательстве: «Эксмо», «АСТ». «Лимбус-пресс»». Не секрет, что шорт-листерами «Нацбеста» чаще всего становятся издавшиеся в «Лимбус-прессе»...

Для «Букера» же не имело значения, где ты издался. Жюри не делало «ку» и перед всесильным «Издательством Елены Шубиной», в изобилии представленном во всех шорт-листах все литературных премий и взявшем курс на позиционирование каждого своего автора как классика уровня Льва Толстого.

У «Букера» претендовать на получение награды мог автор с обычной толстожурнальной публикацией, вологодская Галина Щекина с изданным за три копейки в мягкой обложке романом «Графоманка». Даже самый отъявленный недоброжелатель не сможет сказать, будто члены жюри договаривались между собой, не так судили или на них давили с целью пролоббировать «своего» претендента. Независимая награда вовсю проявляла свою независимость, награждая тех, кого хотела.

Из-за непопулярного судейства по большому счету и вылились упреки в «комических» решениях «назло» Большой книге. Но то, что плохо критику, – совсем необязательно плохо читателю. «Букер», безусловно, действовал в читательских интересах. Прекрасно понимая, что такой огромной стране, как наша, мало на весь год одной Гузели Яхиной или одного Захара Прилепина, «Букер» активно поставлял читателю новые имена. Редактор «Знамени» Сергей Чупринин как-то подсчитывал количество литературных премий и насчитал их около пятисот штук. Цифра впечатляет, однако ничего не значит, ибо за этими пятьюстами никто никогда не следит. Исторически сложилось, что читатель наблюдает лишь за пятью: НОС, Нацбест, «Ясная поляна», «Большая книга» и, как бы ни вопили недоброжелатели, за «Русским Букером». Из этого следует, что именно эти премии формируют читательский список россиян. О том, «что почитать», наши люди узнают не из рекламы, а исходя из того, кто победил в этих пяти премиях. Излишне говорить, как неразумно сокращать «список для чтения», давая премии одним и тем же персонажам. Критики постоянно воют по поводу так называемой «списочной игры» и кочевания по шорт-листам из года в год одних и тех же авторов. Никому не нравится, когда одни и те (пусть даже очень хорошие) получают сразу несколько литературных наград. Так было, например, с «Лавром» Евгения Водолазкина и романом «Зулейха открывает глаза» Гузели Яхиной, в свое время награжденными сразу двумя крупнейшими премиями: и «Ясной поляной», и «Большой книгой». Так вот в отличие от других премий, «Букер» старался дать читателю новые имена. Кому-кому, а уж читателю совершенно точно не помешало, что вместо очередного упоминания фамилии «Яхина» премия назвала фамилию «Снегирев». А вместо очередного «Водолазкина» – прекрасное произведение Андрея Волоса «Возвращение в Панджруд».

Между прочим, и в прошлом году от узнавания имени Александры Николаенко и ее «Убить Бобрыкина» тоже никто не умер. И вряд ли читателю стало плохо от того, что в свое время после долгих скандалов награда досталась не Петрушевской, а Марку Харитонову. Скорее всего, такое решение, да еще с привлечением скандала, привело к тому, что вместо одной книги в широкие массы ушло две: и Петрушевская, и недооцененный писатель, который, не будь «Букера», имел бы все шансы на забвение.

«Букер» был хорош по-человечески правильной идеей «помнить о пекаре», подразумевавшей под пекарем неизвестных, незаслуженно забытых. Этой заботой объяснялось и то, что в шестерку шорт-листеров награды всегда входила так называемая «темная лошадка»: новичок, малоизвестный автор. Помню, как во время одной из букеровких церемоний награждения собравшиеся известные писатели спрашивали друг у друга шепотом: «Ты не знаешь, кто такой писатель Шапко?». Включение в шорт-лист премии «темной лошадки» заставило коллег по цеху лучше узнать друг друга.

Ругая «Букера», нужно помнить, что именно эта премия своим странным выбором сформировала пул тех, кто сегодня штурмует подмостки «Большой книги» и вошли в списочный барабан. Финалистом и лауреатом «Букера» становилась Ольга Славникова (главный претендент на «Большую книгу» этого года). «Букер» открыл лауреата «Большой книги» Петра Алешковского. Благодаря «Букеру» вошел в топы продаж Михаил Елизаров. Да и по большому счету гениальная, но так мало написавшая Маргарита Хемлин тоже была находкой «Букера». Не будь премии, о ней вообще никто никогда не узнал. Неужели хотя бы это не заслуживает слов благодарности?

Что касается ошибок, за которые до сих пор клеймят премию, то и они были отражением намечавшегося процесса. Колядина с ее «Цветочным крестом» стала предтечей романа «Лавр» Водолазкина. Предвосхищением интереса к средневековью и стремлению очеловечить прошлое.

Мне жалко, что этот год выдался литературно скучным. Мне жаль, что я не услышу фамилии новой «темной лошадки». Когда «Букера» не станет, альтернатива исчезнет. Но я, угрюмо наблюдая за тем, как все награды будет загребать какой-нибудь один автор, назначенный гениальным, ни за что не поверю, что во всей огромной стране не нашлось хотя бы ещё одного не менее гениального. Ведь, как говорил американский психолог Михай Чиксентмихайи, в любое время на любой территории производится примерно одинаковое количество ерунды и настоящего творчества. Но чтобы творчество засияло, необходимо обзавестись привратниками, которые смогут понять и обнаружить хорошее произведение. В случае с литературой такими привратниками являются члены жюри. Потому одни и те же фамилии в премиальных списках говорят прежде всего о лености и плохой работе этих «привратников».

Недавно, отвечая на вопрос одного телеканала, сколько нужно денег на возрождение премии, Игорь Шайтанов назвал цифру в десять миллионов рублей. Ответ породил новый всплеск негодования, зависти и статей под название «Критик Шайтанов ищет дураков, которые бы дали ему десять миллионов». Но я искренне надеюсь, что такие дураки найдутся. И очень хочу в это верить хотя бы потому, что все происходящее так мало напоминает поминки. «Букер» злит, а раз злит, следовательно, существует.

КОММЕНТАРИЙ

Игорь Шайтанов, секретарь премии:

- Позиция «Букера» не в том что все должно оставаться неизменным, однако «Букер» был явлением, рожденным с уважением к традиции. Наше время избыточно настаивает на своей исключительности, небывалости и считает что самое главное – торопить перемены. Эту торопливость мы видим в разных областях. Во всем мире эта торопливость привела к включению заднего хода. Стало понятно, что глобализация, мультикультурность – это большая драма, а не счастье с открытыми воротами. Многое было торопливым, крикливым, многое делалось людьми, которые старались сбросить все что можно с самолета современности. У «Букера» была другая позиция, эта премия создавалась людьми с другой точкой зрения. Прежде всего – на события прошлого.

ИНЫХ УЖ НЕТ

Литературные премии закрываются с печальной регулярностью

Премия «Поэт»

На 13-м году жизни не стало самой авторитетной поэтической премии страны. «Поэт» по весу был равен «Большой книге», но, в отличие от «БК», выдавалась не за книгу, а по совокупности заслуг. Награду придумал и спонсировал Анатолий Чубайс. Призовой фонд: лауреатам премии полагалась грамота и денежный приз 1 500 000 рублей. Первым награжденным «Поэта» стал Александр Кушнер. За ним последовали Олеся Николаева, Олег Чухонцев, Тимур Кибиров, Инна Лиснянская и другие. Громкий скандал возник после присуждения награды барду Юлию Киму: сильно возмущенные лауреаты прежних лет Кушнер и Рейн вышли из состава жюри, заявив, что такое решение «размывает» представление о поэзии.

Причин закрытия две: нехватка финансирования и нехватка достойных поэтов, которым было бы не стыдно вручить награду. Что взамен: в следующем, 2019 году планирует открыться премия «Поэзия» для молодых поэтов.

Нобелевская премия по литературе

В этом году «Нобелевка» по литературе взяла перерыв на год. Призовой фонд - 1 миллион долларов. Почему закрылась - из-за секс-скандала. Куча женщин обвинила мужа шведской поэтессы Катарины Фростенсон, которая была избрана в академию в 1992 году, в сексуальных домогательствах. Одновременно стало известно, что члены академии разглашали направо и налево имена будущих лауреатов. Взамен ровно на год в Швеции учредили премию по литературе, которую будет вручать свежесозданная Новая Академия. Сколько денег достанется победителю - непонятно. Однако не вызывает сомнения, что награда будет вручаться не за литературные достоинства, а за общественную позицию писателя. А этому обстоятельству не рады даже либералы.

Премия «Дебют»

Старейшая награда для авторов не старше 35 лет, закрылась в 2016 году, просуществовав 16 лет. Ее лауреаты в 5-7 номинациях получали по миллиону рублей. Самый громкий скандал связан с именем Егора Молданова. Директор школы Анатолий Костишин, никак не проходящий в «Дебют» по возрасту, пристроил туда свою повесть, заявив, что автор - его приемный и смертельно больной сын Егор Молданов. Повесть получила спецприз «Дебюта». «Лжеотец» впоследствии распространял информацию о лечении псевдосына, о том, что Молданову отрезали ногу, и, наконец, о том, что Молданов умер. На следующий год после смерти «Дебюта» появилась премия «Лицей». Номинаций у премии всего две: поэзия и проза. Критиков, фантастов, драматургов, в отличие от «Дебюта» не награждают. Победитель в каждой номинации получит по 1 200 000 рублей, обладатель второго места — 700 тысяч, и полмилиона достанется бронзовому призеру.

«Премия Белкина» - очень приличной награды за лучшую повесть, просуществовавшей 13 лет, не стало в 2014 году.

«Премия Казакова» за лучший рассказ, учрежденная журналом «Новый мир» исчезла в 2012 году после 12 лет существования. В 2010 году в Нью-Йорке была учреждена премия О.Генри «Дары волхвов» за лучший рассказ на русском языке.

Под вопросом

Премия «Золотой Дельвиг», учрежденная «Литературной газетой», «молчит» с 2016 года. На сайте премии, между прочим, одной из самых крупных, так и висит объявление о начале сезона двухлетней давности.

Новая Пушкинская премия - то ли погибла, то ли заснула. Премия, вдохновителем которой был Андрей Битов, выдавалась ежегодно 26 мая (в день рождения Пушкина по старому стилю) с 1990 по 2017 годы. Последними награжденными стали Борис Мессерер и поэт Иван Жданов.