Революция в России в 1917 году была столь же неизбежна, как приход к власти большевиков и Гражданская война

Владимир ЧЕРНЫШЁВ - гость международного медиа-клуба «Импрессум» в мае 2019.

Участникам встречи он показал один из фильмов своей документальной серии «Октябрь Live», воссоздающей историю октябрьских событий 1917 года.

Репортаж из прошлого

– В советское время эпизоды игровых фильмов любили снимать под документальное кино, что придавало событиям убедительность и достоверность, достаточно вспомнить «Семнадцать мгновений весны». Сейчас принято внедрять в документальную съёмку игровые кадры, в которых, например, наряженные в кринолины красотки с манерами «девушек с пониженной социальной ответственностью» изображают фрейлин. Неубедительно, скажем так. Но ваш фильм примиряет с этим приёмом: даже при том, что актёры внешне не похожи на своих персонажей, чьи портреты мы видим в следующем эпизоде, возникает ощущение подлинности документа.

– Мы переживаем такое время, когда ломается представление о доставке информации. И для людей, которые существуют в цифровом мире, понятие хроники сильно изменилось. У нашего поколения чёрно-белая хроникальная съёмка плохого качества оставляла ощущение: да это жизнь, это её свидетельство! Сейчас хронику каждый может снять на айфон, в хорошем качестве, и выложить в социальные сети, в Ютюб. На этом выросло целое поколение, которое вообще не понимает, что такое чёрно-белые кадры, не воспринимает хронику как свидетельство реальности, - напротив, для них она, скорее, что-то вроде постановки. Может, они и понимают, что это уникальный документ, но эмоционально, к сожалению, не воспринимают. Поэтому мы предприняли попытку расширить аудиторию, приблизить её через историческую реконструкцию, через цветные кадры к тому времени.

– Наряду с внуками Керенского, Троцкого, Молотова, которые дают интервью в кадре, на экране – как бы в соцсетях – появляются современники революционных событий: княгиня Ольга Палей, Ленин, Вышинский, генерал Корнилов, министр иностранных дел Временного правительства Милюков, писатели Джон Рид, Уильям Сомерсет Моэм, многие другие. Очень неожиданный приём.

– Это ведь не документальное кино, это телевизионный проект, а я не кинематографист, я журналист, и для меня этот проект – репортаж из прошлого. Мы передавали документальную информацию так, как если бы существовали современные средства её доставки: переписка в соцсетях и пр. К сожалению, кроме художественной реконструкции, у нас нет средств погружения в эпоху, о которой рассказываем. Любая хроника, как бы хорошо она ни была отреставрирована, не даёт нужного восприятия. Приведу интересный пример. В нашем цикле «Революция Live» одна из серий была посвящена событиям 1905 года. В российском Государственном архиве нам дали плёнку, которую ещё никто не видел – первое обращение государя императора к первым депутатам Государственной думы. Как человек, воспитанный в уважении к хронике, я поставил её в начало фильма. Когда всё склеили, спросил: нормально получилось? И один из наших молодых монтажёров говорит: «Слушай, там брак в начале». – «Какой брак?» – «Ну, съёмка бракованная, вообще ничего не видно, изображение дрожит, это не пройдёт ОТК». – «Ты что?! Это съёмка 1906 года!» – «Давай выкинем, смотреть невозможно».

– Нормально…

– Я не говорю, что это нормально. Я говорю, что это примета времени. Если он воспринял хронику не как некую реальность, а как брак по изображению, что говорить о других?

– Вы полагаете, что растиражированные цитаты, вроде «промедление смерти подобно», тоже не знают?

– Когда мы учились в школе, мы это знали, и про «почту, телеграф, телефон» тоже знали. Сейчас я преподаю студентам – меня поражают провалы в их знаниях, иногда просто шокируют. Казалось, наступит цифровой век, станет доступен Интернет – не надо будет тратить столько времени на поиски нужного тома и нужной страницы в Большой Советской энциклопедии, вся библиотека мира в телефоне, можно извлечь любую информацию. Нет! Они могут знать что-то малозначимое, но какие-то основополагающие вещи им не известны. Не знаю, насколько наш фильм поможет молодёжи по части образования, но, тем не менее, когда мы его показываем, люди смотрят с интересом: кто-то, может быть, забыл, кто-то и не знал никогда.

– Кто-то путает Февральскую революцию с Октябрьской.

– Именно.

Все оттенки красного и белого

– Таким образом, ваша цель – просвещение аудитории?

– Я всегда старался заниматься тем, что мне самому интересно, стремился разобраться, прежде всего, в тех темах, которые привлекают меня. Мне была интересна политическая жизнь страны – я работал репортёром, политическим обозревателем. Соответственно, хотелось разобраться в истоках многих современных событий. А чем лучше начинаешь в них ориентироваться, тем глубже погружаешься в историю, нащупываешь исторические корни. Мне хотелось расставить для себя какую-то иерархию ценностей, событий, чтобы смотреть не упрощённо – «красные» против «белых», а понимать все оттенки красного и все оттенки белого.

– Как вы считаете, революция была авантюрой или всё-таки закономерным развитием событий?

– Без авантюры никакое решительное действие невозможно, но удаётся она только в том случае, если обусловлена какими-то очень серьёзными причинами. И если бы не существовало глобальных причин для такого решительного общественного слома в стране, никакие большевики власть бы не удержали. Существует конспирологическая теория, что пришли несколько инородцев и насадили в России свою власть. Но если бы их не поддержали миллионы людей, если бы не пошли в Красную армию, авантюра была бы обречена на провал: в Белую армию пошло гораздо меньше людей. Атаман Каледин докладывал, что к нему записались 147 человек всего. «Народ не с нами», – констатировал он. Вышел в другую комнату и застрелился.

Безусловно, были объективные причины победы большевиков. А самой главной, на мой взгляд, причиной всех последующих событий была Февральская революция – страна готовилась к ней на протяжении десятилетий. В «Революции Live» мы как раз рассматриваем постепенное движение с конца XIX века. События Февральской революции готовили не столько пролетарские рабочие, сколько люди гораздо более высокого статуса, включая членов августейшей фамилии и нашу российскую интеллигенцию.

Почему погибла Российская империя

– В февральские дни великие князья ходили по улицам Петербурга с красными бантами на груди. Всех, кто не успел бежать в эмиграцию, потом уничтожили.

– Если посмотреть даты смерти людей, принявших Февральскую революцию: 1919-й год, 1920-й – всё, финал! Генерала Рузского зарубили через год после того, как он вынудил Николая II отречься. Арестовавший императора генерал Алексеев тоже через год умер…

– Добровольно сдавшегося последнего министра внутренних дел Российской империи Протопопова большевики расстреляли в 1918-м. Внука Николая I, великого князя Сергея Михайловича, признавшего Временное правительство, в 1918-м вывезли в Алапаевск, застрелили при сопротивлении, а тело вместе с ещё живыми узниками из семьи Романовых сбросили в шахту. Его брата, великого князя Георгия Михайловича, расстреляли в Петропавловской крепости в 1919-м.

– Брата царя, в пользу которого он и отрекался от престола, великого князя Михаила Александровича, тоже расстреляли в 1918-м. Этот рубеж положил конец не только старой России, но и жизни многих людей, которые этот конец приближали. В этом есть некая символичность.

– Следовательно, гибель империи – закономерное явление? Напрасно нынешние монархисты убиваются?

– Быть может, Николай II был бы хорошим императором в более спокойные времена. Но ему выпало править в жёсткий для страны период, а он, в отличие от отца, Александра III, не был соразмерен своей эпохе. Гениальность правителя в том, что он должен понимать вызовы, угрозы и предвидеть возможное развитие событий. Николай Александрович Романов, видимо, не предвидел и, думаю, даже не мог себе представить, к чему приведут те или иные действия. Но тут уже сослагательного наклонения быть не может: что случилось, то случилось. Это сейчас, задним числом, полно монархистов, а в тот момент никто особо не плакал по монархии. В нашем фильме один историк говорит: «А где народ-то был? Царь из поезда не выходит, слухи идут, что он арестован. Хоть один человек пришёл на перрон, спросил, где царь, покажите? Нет». Видимо, общественное сознание было настолько к этому подготовлено, что оно прошло безболезненно. Гораздо больше было возмущения, когда разогнали Учредительное собрание, чем когда императора сбросили. Вот такая история.