Василий Аксенов: «Пугаясь высоких слов, мы стараемся сохранить в чистоте свои души»
Едва придя в литературу, Аксенов стал суперзвездой
Фото: GLOBAL LOOK PRESS
Василия Аксенова порой называли то плейбоем, то баловнем судьбы, то вообще «белоручкой». Судьба страшно прошлась по его родителям (оба были репрессированы, отца пытали и чудом не расстреляли, мать, Евгения Гинзбург, написала о лагерном опыте «Крутой маршрут»). Но самому Василию Павловичу, как ни крути, повезло значительно больше.
Едва придя в литературу, он стал суперзвездой. В зрелости Аксенов очень снисходительно относился к повестям, принесшим ему славу, называя их «детским садом»; тем не менее, для начала 60-х эта «детсадовская» литература, «Коллеги» и особенно «Звездный билет», была бомбой. Его повести совершенно не были похожи на остальные советские книги, хоть «молодежные», хоть «взрослые».
В «Коллегах» двое выпускников мединститута выбирают карьеру судовых врачей и дальние плавания («рейсы самые разные – Индия, Аргентина, есть и поближе – Лондон, Антверпен, Гавр»), а третий едет честно трудиться в глухой русский поселок. У первых двух все хорошо, третьему обеспечено ножевое ранение. В «Звездном билете» есть два брата: старший - серьезный советский ученый, а младший - раздолбай, едет в Эстонию, чтобы жить в почти заграничном мире почти как хемингуэевский герой. Старший погибает, а младший остается жив. Как-то так выходит, что тем, кто выбрал свободу и странствия, везет гораздо больше, чем тем, кто выбрал нормальное, по всем меркам «правильное» советское существование.
А в третьей по счету, не очень популярной сегодня повести Аксенова «Апельсины из Марокко» те самые апельсины - самое яркое цветовое пятно на фоне унылой, серой реальности: их привозят в далекий город, и они могут показаться символом оттепели, грядущей, радостной жизни - если бы автор и сам уже не догадывался, что в СССР этой жизни не будет.
Читатели были поражены, зрители - тоже (и «Коллеги», и «Звездный билет» моментально были экранизированы). И уже через два месяца после публикации «Апельсинов» Хрущев устроил чудовищный разнос молодым литераторам. На Андрея Вознесенского он орал: «Сотрем! Сотрем!.. Можете сказать, что теперь уже не оттепель и не заморозки — а морозы. Да, для таких будут самые жестокие морозы. Мы предложили Пастернаку, чтобы он уехал. Хотите получить сегодня паспорт? Мы вам дадим сейчас же! Я это имею право сделать! И езжайте, езжайте к чертовой бабушке. Поезжайте, поезжайте туда!!! Здесь вот еще агенты стоят. Вон два молодых человека, довольно скептически смотрят. И когда аплодировали Вознесенскому, носы воткнули тоже. Кто они такие? Я не знаю. Один очкастый, другой без очков сидит».
В зрелости Аксенов очень снисходительно относился к повестям, принесшим ему славу, называя их «детским садом»
Фото: GLOBAL LOOK PRESS
Этими молодыми людьми были художник Илларион Голицын и Аксенов. Выйдя из зала, он сказал другу Анатолию Гладилину: «Полный разгром. Теперь всё закроют. Всех передушат» - и потом боялся, что его приедут арестовывать, как в свое время арестовали его родителей. Боялся зря: по-настоящему жестокие морозы не наступили, писателей после покаянных статей великодушно помиловали, Вознесенский так навсегда и остался в СССР. А Гладилин, Аксенов, Владимир Максимов и еще несколько отличных прозаиков в конце концов отчалили.
* * *
Поначалу, в 70-е, Аксенов сбегал в Крым - как говорил он своему будущему биографу Дмитрию Петрову, «как бы на время убегал от советчины». Там он и придумал свой самый знаменитый фантастический роман, в котором Крым превращался в счастливый остров, находящийся под боком у СССР, но СССР неподвластный. Но в Советском Союзе эту книгу опубликовать было невозможно.
Последней каплей для Аксенова стала публикация самиздатовского альманаха «Метрополь». Его авторы и составители - Аксенов, Белла Ахмадулина, Андрей Битов, Фазиль Искандер, Виктор Ерофеев, Евгений Попов и другие - ни от кого его не скрывали. Наоборот, написали Брежневу письмо - вот, мол, такой альманах выпущен, а его встречают с подозрением, что «резко противоречит ленинской культурной политике». В Москве на разборе «Метрополя» сказали: «товарищи катятся по наклонной плоскости, намазанной мылом», Юлия Друнина обвинила авторов в порнографии, Римма Казакова - в безнравственности, у Юрия Бондарева альманах вызвал чувство «стыда, раздражения, горькой неловкости». Но «Метрополь» мгновенно попал на Запад, начался скандал, потом репрессии - и Джон Апдайк, Курт Воннегут, Артур Миллер, Эдвард Олби и Уильям Стайрон выступили в поддержку советских коллег.
Василий Аксенов и Бэлла Ахмадулина
Фото: GLOBAL LOOK PRESS
И тогда Аксенова отпустили за границу на пару лет - чтобы лишить советского гражданства, когда он будет находиться в Америке. Он догадывался, что уезжает навсегда, и прощался в «Шереметьево» с друзьями словно навеки - и все равно был в бешенстве, когда узнал об указе Президиума Верховного Совета СССР. «Идеологические дядьки не только ведь книжечки говенненькой меня лишили. Это они в своих финских банях постановили родины меня лишить. Лишить меня сорока восьми моих лет, прожитых в России, "казанского сиротства" при живых, загнанных в лагеря родителях, свирепых ночей Магадана, державного течения Невы, московского снега, завивающегося в спираль на Манежной, друзей и читателей, хоть и высосанных идеологической сволочью, но сохранивших к ней презренье»…
* * *
В Америке его сразу приютили крупнейшие университеты, да и вообще в эмиграции он провел всего несколько лет: уже в конце 80-х вернулся на родину героем-победителем. Еще лет через 15 стал живым классиком. Получал литературные премии, жил в результате на несколько стран - то он в России, то в Америке, то во Франции. На Бискайском заливе написал один из последних романов, «Вольтерьянцы и вольтерьянки», и 15 лет назад говорил в интервью «КП»: «В Москве писать трудно - постоянно на что-то отвлекаешься. В Биаррице - другое дело: там у меня маленький домик на берегу моря, только волны шумят да самолеты над головой пролетают…»
Аксенов в итоге в России стал живым классиком. Получал литературные премии
Фото: GLOBAL LOOK PRESS
Естественно, в этих определениях - плейбой, белоручка - сквозила определенная зависть: мы тут изучаем жизнь по горло в черноземе, а он в своих заграницах кушает киви и пьет ликер бенедиктин прямо из монастыря. Не страдает, как положено великому русскому писателю. А самое обидное - те, кто его критиковали, к 2019 году оказались почти забыты, а Аксенов переиздается и переиздается. В том числе ранние его повести, которые по идее должны должны были быть отправлены на антресоли.
«Мы, городские парни, настроенные чуть иронически ко всему на свете, любители джаза, спорта, модного тряпья, мы, которые временами корчим из себя черт знает что, но не ловчим, не влезаем в доверие, не подличаем, не паразитируем и, пугаясь высоких слов, стараемся сохранить в чистоте свои души…» Может быть, благодаря невероятному обаянию, которым наполнены его книги, они и живы до сих пор. То, что попытался сформулировать в этих строках Аксенов, до сих пор для многих является идеалом. И то, что в этом идеале непременным условием является свобода, страшно раздражает других.
САМЫЕ ИЗВЕСТНЫЕ КНИГИ АКСЕНОВА
«Коллеги» (1960)
«Звездный билет» (1961)
«Затоваренная бочкотара» (1968)
«Ожог» (1975)
«Остров Крым» (1979)
«Московская сага» (1994)
«Таинственная страсть» (2009)
ИЗ «ОСТРОВА КРЫМ»:
«В самом деле, вот мерзость капитализма. Всего полно, в карманах масса денег, все проституируют и жаждут наслаждений. Погибающий мир... Я буду жить в нашем, в моём мире, где всего не хватает, где все всего боятся, да-да, это более нормальный мир; поступлю куда-нибудь продавщицей или кладовщиком на продбазу, буду воровать и чувствовать себя нормальным человеком.»
«Население деморализовано неистовством демократии».
«Человек свободен настолько, насколько он свободен внутри».
«Экий вздор вся эта история, вся эта политика».
«Все хотят быть быдлом, комфортное чувство стада».