Врачи-убийцы разбирают людей на органы?
Матери детей, ожидающих донорские органы, пытаются прорвать оборону общества.
Фото: ТАСС
Окончание. Начало в номерах от 26, 27 июля
В предыдущих публикациях мы обнародовали две сенсации. Первая: «черного рынка» донорских органов не существует. И вторая: все органы, кроме почек, берутся при бьющемся сердце. То есть никаких преступлений перед миром трансплантология не совершала. Кто же тогда ведет против нее войну?
Спросим себя честно: чего мы боимся больше всего, когда говорим о трансплантологии?
Того, что нас не спасут. Что конкретно наша маленькая жизнь будет списана со счетов - в выборе между нами и более влиятельным пациентом. Что какой-нибудь циничный доктор возьмет на себя функцию Бога.
В фильме Аркадия Мамонтова «Трансплантация» есть непрозрачные намеки на то, что руководитель московского координационного центра органного донорства Марина Минина платила реаниматологам за каждого донора по 200 долларов. Однако в суде это подтверждения не нашло. Любопытно, кстати, будет узнать, что во всем мире плата реаниматологам за дополнительный труд (согласитесь, проще зафиксировать смерть пациента, чем подготовить его к трансплантации. - Авт.) является общей практикой. У нас - нет, и это оправданно, потому что в наложении на наши реалии (уровень зарплат медработников и всеобщий крах морали) это бы действительно могло стать стимулом к массовым убийствам. Пока же общее мнение реаниматологов таково: с трансплантологами лучше не связываться. В Минздраве все равно никто не ведет учет, в каком виде труп попадает в могилу: с органами или без.
Допустим, реаниматолог видит, что через несколько часов пациент погибнет. Он стоит перед выбором: набрать номер центра трансплантации или не набрать. В первом случае он должен будет провести кучу анализов и несколько часов искусственно поддерживать жизнь в том, кто уже фактически умер. Никакого материального вознаграждения он за это не получит. А заработает проблему с родственниками умирающего, уверенными в том, что органы близкого человека хотят продать, и гарантированную встречу с органами дознания. Поэтому он думает: да ну вас... И не звонит. Получается, что сегодня единственным побудительным моментом для реаниматолога является добрая воля. Прямо скажем, не очень большой стимул... В Испании за гибель пациента, который мог бы стать донором, но умер раньше, чем у него изъяли органы, реаниматологов наказывают. В российском Законе «О трансплантации органов и тканей» не прописана система ни поощрений, ни наказаний. Поэтому реаниматологи из двух зол выбирают меньшее.
В обывательском понимании бездействие реаниматологов - это хорошо. Гарантия того, что тебя спасут от ножа трансплантолога. Но это лишает человека другой гарантии: что его спасут и в том случае, когда донорский орган понадобится ему самому.
Эта напасть ходит рядом
Пока дело не касается членов твоей семьи - кажется, что эта недостаточность (почечная, сердечная, печеночная) обойдет тебя стороной. На самом деле все происходит до банального просто: я опросила два десятка людей, ожидающих пересадки почки: только у двух патология была врожденной. Все остальные - жертвы осложнений после элементарной ангины! Как выглядит их жизнь?
- Когда функция почек угасает, человек умирает в считанные дни. Что ему остается? Регулярно очищать кровь на гемодиализе. Берем любую карту сверху, - предлагает Олег Резник, заведующий отделением органного донорства и трансплантации почки Санкт-Петербургской больницы скорой помощи имени И. И. Джанелидзе. - Читайте: больной из Мурманской области через день ездит за 200 км в Мурманск из своей деревни. И считает это счастьем: иначе ему - смерть. Мест у диализных аппаратов не хватает: их на страну - всего 7 тысяч. А нуждаются 30... В 11 российских округах диализных центров нет вообще. В других - очереди. Платная процедура стоит 150 - 250 долларов. А их надо три в неделю!
Как раз в те дни, когда мы с доктором Резником обсуждали проблемы российской трансплантологии, в Питере умер доцент Санкт-Петербургского госуниверситета Анатолий Мурзич. За несколько часов до смерти ему наконец с огромным трудом нашли место на диализе. Но довезти его туда не успели... Да какая в принципе разница, доцент - не доцент: если бы в эти дни в Санкт-Петербурге случился потенциальный донор (а он наверняка случился - от инсультов и черепно-мозговых травм люди умирают каждый день! - Авт.) - кроме него, были бы решены проблемы еще трех человек. Больному с хронической почечной недостаточностью подсаживают только одну донорскую почку. То есть один донор спасает сразу четверых: двум очередникам достается по почке, а те освобождают свои места на гемодиализе еще двоим...
То же самое с печенью - это только наивные снобы думают, что такая напасть, как цирроз, поражает исключительно запойных пьяниц. Алкогольные циррозы по мировой статистике составляют не более 20 процентов. Все остальные циррозы - вирусные.
Рассказывает Ольга Андрейцева, научный сотрудник центра трансплантации печени НИИ скорой помощи им. Н. В. Склифосовского:
- Однажды на прямой эфир, где я выступала, позвонила слушательница и прокричала негодующим тоном: «Эти люди пропили свою печень, а мы им теперь за наш счет должны новую сажать?!» А я привела другой пример: вот собирали вы грибы, и в лукошко вместе с опятами случайно попала бледная поганка. Вы ее выбросили, сварили грибочки и... здравствуй, острая печеночная недостаточность! На всю оставшуюся жизнь вам отведено 5 - 7 дней. А где вы за это время возьмете донора?
А донор в это время будет умирать в соседней палате...
«Я умирала каждый день»
История спасения краснодарской тележурналистки Аллы Гридневой вообще относится к области фантастики - хотя бы потому, что пересадка сердца, которую ей сделали в апреле 2004 года, была последней трансплантацией в НИИ трансплантологии и искусственных органов! И в лучшие-то времена академик Шумаков делал всего несколько таких операций в год. А в последние 15 месяцев - ни одной... Сравните эти две фотографии. Чуть больше года назад Алла весила 38 кг и выглядела почти так же, как сейчас другой пациент НИИ, Владимир Джалалов. Небо они «прогневали» тем, чем регулярно «гневает» каждый из нас: перенесли грипп на ногах. Журналистка Алла не могла подвести коллег и неделю вела новости в прямом эфире, а водитель Владимир не хотел терять хорошую работу.
В 22 года Алле сообщили о том, что ей осталось жить от силы 5 - 6 месяцев. Повезло: следующие два с половиной года в НИИ трансплантологии и искусственных органов ее жизнь поддерживали искусственно. Она тихо умирала, по одному теряя таких же молодых, как она, друзей - эта болезнь (дилатационная кардиомиопатия) к старикам почему-то не цепляется. Нет сил говорить, дышать и жить: кажется, что тебя медленно душат изнутри. Больно, страшно, безнадежно - потому что это дома на диване телепередачи о трансплантологах смотрятся захватывающим детективом, а из больничной палаты они кажутся приговором: такой нежный орган, как сердце, берут именно на кровотоке - при «смерти мозга», которую не признает прокуратура. И срок жизни у него самый крохотный - всего 4 часа, а в Москве - пробки...
27 апреля 2004 года Алле повезло - ей подошло сердце женщины, умершей от черепно-мозговой травмы. К тому времени Алла уже совсем не вставала - мелькание голубых лампочек в коридоре, по которому ее везли на операцию, - это последнее, что она запомнила из прошлой жизни с измученным старым сердцем, разросшимся в ее груди, как трухлявый гриб.
Сейчас Алла - молодая, красивая, здоровая - переехала из Краснодара в Москву, чтобы стать советником по связям с общественностью в том самом НИИ, где ей подарили вторую жизнь, и рассказывать людям, что на самом деле трансплантология - это не зло, а чудо. Хотя что там рассказывать - достаточно хоть раз увидеть ее рядом с Володей Джалаловым, чтобы понять, какая их разделяет пропасть.
Поймите: они вовсе не мечтают о том, чтобы ради них кто-то умер. Они просто молятся о спасении. И вряд ли можно им это запретить...
Мертвые должны служить живым
Что получается: все наши претензии к трансплантологии лежат в области морали, потому что мы до сих пор не ответили себе на вопрос: что более аморально - продлять жизнь одних за счет других или НЕ продлять?
Кому принадлежит наше тело?
Если нам - то нам должно быть приятно, что какая-то часть нас переживет. Если родственникам, у которых спрашивают согласие на изъятие органов, - тогда они, как наследники, вправе распоряжаться своей собственностью: продавать, дарить, оставить себе на долгую память. Как вам идейка: продать по сходной цене сердце матери?
Звучит кощунственно? Но вот в американской Пенсильвании существует закон, согласно которому семья, давшая согласие на изъятие органов, получает 3 тысячи долларов на похороны. И никого эта компенсация не смущает.
На днях одна газета разразилась очередной страшилкой на тему трансплантации. Мать 16-летнего москвича, погибшего в Турции в автокатастрофе, убедившись в том, что мозг ее сына больше не функционирует, дала согласие на изъятие органов. А в чем, собственно, пафос? В том, что органы были пересажены не детям, как обещали врачи, а взрослым? Но трансплантация - это лотерея. В том, что несчастной женщине за органы ничего не заплатили? Но разве этично торговать тем, что еще вчера было твоим сыном?
Если можно делать деньги на мертвых - значит, не стыдно и на живых. Почему же мы тогда валимся в обморок от объявлений: «Продам почку»? Почему - если плата за кровь и сперму уже стала правилом? В Иране торговля органами давно узаконена, в Китае препарируют приговоренных к смертной казни - нам это кажется средневековьем. Значит, лучше все-таки забрать орган у мертвых, чем у живых, пока наука не придумала ничего лучшего?
Может быть, этот вывод устареет уже через полгода - когда ученые научатся клонировать почки и сердца или выведут такой иммунодепрессант, который примирит с человеческим организмом внутренности свиньи. Пока же у нас, похоже, нет выбора: придется привыкать к тому, что мертвые должны служить живым.
Кто заказал трансплантологам реквием?
Хочется ли врачу лечить безнадежно больного? Нет, но он его все равно лечит - зная, что потом придется отчитываться за крестик на кладбище. Вот так и у нас, журналистов: что бы ни написал - месяц будешь отмываться от незаслуженных обвинений. «Статья явно заказная!» - с умным видом скажут читатели независимо от того, чью ты принимаешь сторону. Нам это неприятно и смешно: наш круг так же узок, как круг трансплантологов, - мы отлично знаем, кто почем. И будет вам известно: большинство из нас все-таки работают честно...
Больше месяца, проводя это расследование и провоцируя в Интернете участников форумов, я намеренно оставляла на медицинских сайтах свои следы. Но так и не дождалась, чтобы кто-то вышел на меня с предложением написать статью с расставленными определенным образом акцентами. Ни с одной стороны, ни с другой! ау, заказчики, где вы?
Врачи верят в заказную журналистику, точно так же, как мы - в криминальную медицину, поэтому тоже шепчутся о некоем заказе. Понятно, кому была бы выгодна статья в защиту медиков: «черным трансплантологам», созданным воображением киносценаристов и режиссеров. А вот кому могло понадобиться обратное - чтобы российская трансплантология замерла, как плод в материнской утробе?
Вот какие версии гуляют в медицинской среде:
А) Минздраву - дабы отправлять за рубеж побольше нуждающихся в трансплантациях и иметь за это откат. В Федеральном агентстве по здравоохранению, где выписывают такие направления, этой версии сильно подивились. За границу за счет государства направляют только тогда, когда не могут помочь в России. То есть при трансплантации костного мозга, легкого, кишечника и желчевыводящих протоков (у детей). Так как формально трансплантация почек, печени и сердца у нас налажена, с апреля 2003 года за границу не был направлен ни один пациент, нуждающийся в такой пересадке. Версия отпадает.
Б) Иностранным клиникам, желающим заполучить российских пациентов. Куда перетек весь этот поток? Никуда не перетек. Он стал болотом: дефицит донорских органов существует везде, даже в самых благополучнейших с точки зрения трансплантологии странах пациенту приходится ждать минимум полгода. Армия наших граждан только усугубила бы ситуацию.
В) Иностранным клиникам, желающим заполучить наших специалистов. Расчет верен только в том смысле, что высококлассные хирурги остались не у дел: пересадка органов - это своего рода наркотик, им после этого неинтересно удалять бородавки. Крах трансплантологии для них - это как перестройка для физиков-ядерщиков. Кроме того: за два с лишним года ни один более или менее известный специалист-трансплантолог работать за рубеж не уехал.
Г) Конкурентам. Буквально через несколько дней после скандала в 20-й клинической больнице было объявлено об открытии мощнейшего медико-хирургического центра под управлением экс-министра здравоохранения Юрия Шевченко, который должен специализироваться на проведении сложных дорогостоящих операций. А нынешней весной в Минздраве и вовсе пошли разговоры о создании в стране аж целых шести (!) крупных медицинских центров. Военачальники, конечно, не думают о том, что война может ударить по ним самим. Но вряд ли конкуренты не понимали бы, что под обломками «заказа» в случае чего окажется вся российская трансплантология. Как и вышло.
Д) Церкви. В основном мировые религии с трансплантацией согласны, за исключением японского синтоизма (потому в отличие от всех других сфер науки трансплантология в Японии и не развита. - Авт.). Католики - те с благословения Папы Римского вообще расклеивают по приходам призывы: «Не берите органы на небо, они вам там не пригодятся!», мусульмане приемлют даже ксенотрансплантацию (пересадку органов от свиней). Русская православная церковь в этом вопросе держится довольно прохладно, но в целом интересы науки тоже поддерживает. Врагом трансплантологии, по логике, должны были бы стать только свидетели Иеговы, которые, как известно, отказываются даже от переливания крови. Но, во-первых, с трансплантацией соглашаются и они, а во-вторых, про такое лобби в высших кругах российской прокуратуры и Министерства юстиции, к нам сведений не поступало...
Е) Самим работникам Московского координационного центра трансплантации органов, недовольных метлой новой начальницы Марины Мининой. Допустим, письмо в прокуратуру о том, что трансплантологи изымают органы у живых людей, написал конфликтующий с Мининой аноним. Возможно, но холодный душ, пролившийся после этого на всю трансплантологию страны, был неадекватен поводу для скандала...
ВМЕСТО ЗАКЛЮЧЕНИЯ
Есть несколько сюжетов, которые всегда интересуют публику независимо от национальной принадлежности и политического режима: смертная казнь, проституция, эвтаназия, маньяки, инопланетяне и... «черные трансплантологи», которые охотятся на людей для того, чтобы разделать их на органы. Потому мы, журналисты, на эти темы и пишем.
Это - закон, степень просвещенности, определенная стадия развития общества, перескочить через которую невозможно и которую Европа преодолела примерно 15 лет назад, когда сама зачитывалась невероятными историями о похищенных и разобранных на органы детях... Можно только ждать, когда эти страшные сказки о трансплантологии у нас в стране окуклятся и превратятся в бабочек. Тогда одни люди перестанут эти сказки требовать, а другие - сочинять.
Похоже, процесс пошел: и я, подводя итог двухлетней травли трансплантологов, как журналист, вынуждена признать следующее: тот вал негатива, который на них обрушился, - это симбиоз элементарной человеческой зависти, некомпетентности прокуратуры, нашего профессионального невежества и многолетней привычки общества к тому, что его все равно обманут. Это - все!
Кому нужна эта война между медициной и обществом? Мы готовы выслушать ваши версии и продолжить расследование при одном условии: если вы сообщите нам не слухи, а ФАКТЫ.
Звоните сегодня, 29 июля, с 11 до 13 часов (время московское) по телефону (095) 257-51-39.
Или пишите по электронной почте: galina@kp.ru